Спектакль предел любви, |Предел любви|
Первым бьет мужчина. К сожалению, спектакль "Сережа" - не об этом. Приятно, что люди очень воспитанные по отношению к актёрам и дожидаются антракта, чтобы сбежать но есть часть людей, которые прекрасно закрывают глаза и видят свои сны, а спектакль это лишь фоновый элемент Актерский ансамбль великолепный, чудесный, замечательный, фантастический!!! Публичная оферта , политика конфиденциальности.
Но что-то не складывается по понятиям. Разбивая действие на две половины — мужскую и женскую — автор как будто манипулирует зрителем. Он не предлагает оценить драму объективно, с обеих сторон, и сделать беспристрастный вывод; он провоцирует выбрать, на чьей ты стороне и чьим союзником станешь в этой войне.
Жизненный диалог пары распался надвое — на два монолога, да и в актерском взаимодействии отсутствует пристройка, это самое «взаимо». Слушая партнера, Евгения Добровольская лишь изредка жестикулирует, меняет положение тела и выражение лица, без ярких реакций, словно в оцепенении. То же самое делает в свою очередь Андрей Кузичев. При этом во время собственных монологов артисты активны — голоса громки, жесты уверенны, движения порой даже агрессивны.
В этой авторской формуле нет математической логики, один и один не равняется двум. Тут как на суде — каждая из сторон выступает соло.
Сначала ты слушаешь Макса и даже как-то пытаешься войти в его положение. Это противостояние мужского и женского понимания любви суть языковой конфликт на уровне выбора интонации, лексики и синтаксиса. Автор и режиссер, француз Паскаль Рамбер разбивает мир на звук и тишину, на М и Ж, которые на физическом уровне притягиваются, а на метафизическом — существуют параллельно.
И еще один момент напряжения — действие разворачивается в репзале, Софи и Макс — актеры. В какой-то момент закрадывается мысль: а не театр ли разыгрывается между ними, не этюд ли к очередной постановке? Впрочем, никаких подтверждений или опровержений автор не дает, по окончании второго монолога на сцене просто гаснет свет.
Чтобы выбрать свое М или Ж, возможно, стоит обратиться к названию пьесы.
У любви, дошедшей до предела, есть надежда. Это, скорее, женская версия: не зря же Софи миротворческим жестом протягивает Максу руки.
У любви, достигшей завершения, — надежды нет, и это мужской финал. Когда погасший свет снова включится, все сказанные слова — обидные, пафосные, грубые, наивные — не обнулятся, не утратят смысл и не сотрутся из памяти героев. Не наступят совет да любовь. Все не начнется с начала. Концертная афиша Концертные залы и клубы Фестивали Рейтинги Статьи. Афиша выставок Музеи и галереи Рейтинги Статьи.
Наши подкасты. Места Рейтинги Статьи. С детьми. Афиша Места Статьи. Вход Регистрация. Москва Санкт-Петербург Ярославль. Главная Театр Афиша мероприятий Предел любви. Паскаль Рамбер. Евгения Добровольская Андрей Кузичев ….
Напомнить о спектакле. Текст состоит из двух очень длинных монологов: сначала он говорит, а она слушает, потом наоборот. Премьера "Предела любви" в авторской постановке состоялась летом прошлого года на Авиньонском фестивале.
Спектакль тот оказался предельно скуп и строг: актеры предельно сосредоточенно произносили свои монологи, обращая их не столько друг другу, сколько напрямую зрителю, или, правильнее будет сказать, пустоте.
Как часто случается, если речь идет о французской драматургии, важнейшим оказывается сам феномен языка — многословие кажется необходимым, герои много говорят о словах, и сама любовь недвусмысленно уподоблена языку.
Можно сказать, что текст страдает вместо персонажей и даже вместо актеров.
В России, конечно, такой номер не пройдет. Возможно, что с Евгенией Добровольской и Андреем Кузичевым Паскаль Рамбер и хотел бы воспроизвести рисунок своего французского спектакля. Но если и начал это делать, то вовремя понял, что не получится. Что русские артисты не отдадут языку право переживать драмы своих персонажей и что они хотят общаться на сцене не с пустотой над головами зрителей, а друг с другом.
Важно еще, что лучшие из них — а Евгения Добровольская именно к числу лучших и относится — не просто хотят, но и по-настоящему умеют вести сценический диалог. Именно в два диалога превратился в Художественном театре "Предел любви" Паскаля Рамбера. Вернее сказать так: в диалог и монолог. Когда в качестве интермедии между текстами мужа и жены на сцену, оформленную в виде репетиционного зала с балетными станками, зеркалами и пианино, высыпает целый детский хор, чтобы спеть лирическую песенку, мы понимаем: это сделано для того, чтобы беззаботность детей оттенила безысходность взрослых.
Но еще и для того, чтобы отделить один жанр от другого. Пока говорит персонаж Андрея Кузичева, мы смотрим попеременно то на мужа, то на жену — они не сводят друг с друга глаз, и кажется, что между их взглядами зажат какой-то невидимый шест, который они, перемещаясь по сцене, не должны уронить. Когда же он все-таки "падает" и слово отдано героине Евгении Добровольской, мы смотрим уже только на нее: актриса восхитительно ведет свою партию, это воплощение одновременно цепкости и беззащитности, мстительности и надежды на примирение, насмешливости и обидчивости.
Другое дело, что пресловутая "правда жизни", к которой устремились актеры МХТ, трудно согласуется с формой пьесы. Конечно, если судить "по правде", она не может столько раз готовиться ответить в диалоге — и столько раз осекаться. Да и он вряд ли может выдержать роль пассивного слушателя, одного из зрителей ее монолога. Нет сомнения, что многие зрители найдут в истории супружеской пары переклички с собственным опытом — и в этом залог зрительского успеха.
Но коль скоро речь идет об экспериментальном проекте, вывод можно сделать следующий: хороших русских актеров не обучишь играть на французский манер, но и французскую пьесу русскими ключами не открыть.
Кто сказал, что развод — тема избитая и для театра не актуальная? На Новой сцене МХТ имени Чехова вышел спектакль о том, как любимый муж посреди рабочего дня назначает жене аудиенцию и словно между делом говорит три страшных слова: «Мы должны расстаться». Свое внимание режиссер Паскаль Рамбер он же и автор пьесы заострил именно на этом моменте внезапного расставания.
Не так важно, что парень оказался редкостным эгоистом и что женщине предстоит самостоятельно воспитывать троих детей все это оставлено за скобками. Куда страшнее — внезапное желание бросить семью. Пьеса Паскаля Рамбера «Предел любви» с успехом была представлена на Авиньонском фестивале в году, после чего театры 20 стран мира предложили режиссеру поставить этот спектакль у них.
О Паскале заговорили как о тонком психологе, блестящем исследователе отношений между мужчиной и женщиной. Хотя секрет этого успеха именно в том, что аналогичную историю Рамбер и сам пережил однажды, а затем перенес ее в пространство сцены.
В прежние времена о подобных постановках принято было писать, что, дескать, «выверена каждая интонация, подробно разобрана логика персонажей». Все это, разумеется, есть.
Только думается, что интонации никто специально не «выверял». Здесь дело в другом: режиссер нарочно поместил артистов в обстоятельства, максимально приближенные к достоверным. В пространстве Новой сцены построен балетный класс наши герои — танцоры, хотя для сюжета их профессия решающей роли не играет.
Стены обиты светлым гипсокартонном. Горят современные светильники, и даже вывеска над дверью, как и положено, зеленого цвета с надписью «выход». Расстояние между артистом и зрителем самое минимальное: нас как бы допустили в пространство, где два человека, скрывшись от окружающего мира, выясняют отношения точнее сказать — разрушают их. Эта история происходит «здесь и сейчас». А потому любая фальшивая нота мгновенно перечеркнет правду сценического действия.
Но, думается, есть и еще одна причина столь точного попадания в цель. Роли играют Евгения Добровольская и Андрей Кузичев — актеры, для которых слово «развод» — не пустой звук если верить светской хронике, то знают они о разводе на личном опыте. А потому современная западная драматургия, где все переживания героев передаются через текст то есть без лишних движений, нагромождения декораций и «спецэффектов» , в данном случае обрела особую, мхатовскую черту.
Получилась история, замешанная на глубокой психологической игре… Если говорить опять же по старинке, то «веришь каждому слову». Всю драму своих персонажей актеры взяли на себя, избежав примитивного «исполнения текста», столь популярного на современной сцене. Формально спектакль состоит из двух частей.
Сначала 40 минут говорит мужчина, распекая и превращая свою жену в главную виновницу всех проблем и несбывшихся надежд. Затем 40 минут длится ответный монолог жены — монолог, полный драматизма, недоумения ничто не предвещало развода!
Она, несомненно, ведет себя более достойно и, хотя ситуация безвыходная, выглядит явной победительницей. В промежутке между диалогами в репетиционном зале откроется дверь и на сцену выбежит подростковый хор «нам сказали, здесь пианино свободно, можно мы порепетируем?
Тем самым Паскаль Рамбер решил не просто разграничить два монолога, но и провести параллель между беззаботным миром детей и безысходным миром взрослых. На протяжении полутора часов Андрей Кузичев и Евгения Добровольская пытаются открыть французскую пьесу русским ключом. Причем во время первого монолога, когда муж заявляет о своем страшном решении, невозможно отвести глаз от героини Добровольской.
В ее лице читается вся парадигма чувств — от удивления, беззащитности, растерянности и недоумения до возмущения и гнева. И, поскольку режиссер нарочно поместил героев в такие обстоятельства, что сначала один говорит, а другой молчит, то и наблюдать за этой правдивой реакцией особенно интересно. Вольтова дуга между персонажами достигает такого накала, что, кажется, кто-нибудь из них вот-вот не выдержит.
Брачные узы распадаются молниеносно, сшибая все на своем пути, обнажая самые интимные сферы семейного союза. Обсуждается буквально все — вплоть до секса и разных его вариаций, которые прежде доставляли удовольствие, а теперь уже нет. Но все равно в этой истории Паскаль Рамбер сделает победительницей женщину.
Станет понятно, чем было вызвано ее долгое, минутное молчание. Она, растерявшись, готовила силы для ответного удара, искала аргументы, которые пустит в ход, доказав, насколько поступок любимого человека оказался бестактным и эгоистичным.
Мужчина и женщина. Он и она. Такое сочетание и «черти в этом омуте» по-прежнему остаются в центре внимания художников, не уступая другому модному сочетанию: он и он, она и она.
Автор и режиссер — Паскаль Рамбер, описавший то, что лично пережил. Вокруг чего весь сыр-бор?
Мужчина стройный, стильный сообщает женщине пальто цвета молочного поросенка с кожаными рукавами, спиной к залу , что им надо расстаться. Вопрос решен. Если решен, что тут говорить — либо плакать, либо смеяться от горя. Есть вариант — радоваться, что избавились наконец друг от друга. Его мужчина а когда-то он сам был на его месте о своем бесповоротном решении сообщает ровно 50 минут. Без перерыва и практически без пауз.
