Мадс миккельсен фильмы смотреть онлайн
Охота Все началось, как и полагается в школе, в начале сентября, когда природа лживо зеленела в слишком ранних и зябких сумерках, и трое коллег, учитель пения, историк и физрук, подтянулись в шоколадные покои гурманского ресторана — согреться и поздравить с летием четвертого из них, преподавателя психологии. В основу сценария легла пьеса Томаса Винтерберга , написанная им во время работы в Бургтеатре в Вене [3]. Лучший сценарист. После похорон Томми его друзья ужинают в ресторане и немного выпивают.
Принято считать, что в современной Европе нет других проблем, кроме нелегальных мигрантов.
Так кажется нам, посещающим Европу раз в год на новогодние праздники. Винтерберг, будучи вовлеченным в эту систему, видит и другие ее пороки.
Все они, впрочем, имеют одну и ту же природу - виной всему нездоровая зацикленность европейцев на правах человека. На словах это выглядит так - иммигранты, дети, инвалиды и прочие незащищенные слои населения имеют такие же права как и коренные достигшие совершеннолетия жители. На деле эта попытка обеспечить всем жителям равные права оборачивается ущемлением в правах коренных граждан.
Происходящее можно обозначить хорошим советским канцеляризмом - перегибы на местах. А перегибы - это нехорошо, везде, как известно, стоит блюсти золотую середину. Слава богу, эта тема все чаще оказывается в объективе кинокамеры. Весной в прокате шел еще один скандинавский фильм шведский, если быть точным с англоязычным названием "Play".
Рубен Остлунд рассуждал в этом контексте о нелегальной иммиграции. Винтерберг продолжает обвинять свойственную европейцам мягкотелость - но теперь предметом высказывания становится ювенальная юстиция. Ситуация, смоделированная Винтербергом, может произойти только в Европе, для любой недемократической страны - будь то Китай, Саудовская Аравия или Россия - подобная история кажется неприкрытой дикостью.
Сюжет прост - девочка Клара четырех лет от роду обвиняет сотрудника детского сада Лукаса в вещах, о которых детям вообще-то и знать не стоит. С этого момента жизнь Лукаса идет под откос - он теряет работу и любимую женщину, бывшая жена запрещает ему видеться с сыном, соседи не скрывают своей ненависти по отношению к нему, а вдобавок ко всему за ним приезжают стражи порядка и увозят в участок.
И вот девочка уже отказывается от своих показаний, заверяя всех, что Лукас ничего не делал, но взрослые убеждают ее, что ее память просто отказывается помнить столь чудовищное происшествие.
В Советской России х годов за каждым мог приехать воронок с сотрудниками госбезопасности. В современной Европе любая судьба может быть разрушена не сотрудниками госбезопасности даже, а безобидной маленькой девочкой. Таким образом "Охота" сильна в первую очередь своим бескомпромиссным социальным высказыванием.
Из других достоинств фильма следует отметить отличный кастинг. Удачно выбран как актер, исполнивший главную роль, так и девочка, которой доверили сыграть Клару.
Есть ощущение, что после "Охоты" эта девочка обязательно появится в каком-нибудь из тех фильмов ужасов, где носителем зла оказывается миловидный шестилетний ангелочек - во всяком случае, у нее для этого есть все данные. Несколько смущает в фильме навязчивый символизм: Лукас - заядлый охотник, а в финале охотничью лицензию получает его сын. Клара поначалу дружна с Лукасом - их сближает его охотничий пес Фанни, который ближе к финалу погибнет от рук возмущенных соседей.
Мотив охоты здесь воспринимается как трюизм, назойливо подчеркивающий очевидную мысль, что Лукас из охотника превратился в жертву двусмысленный финал педалирует эту мысль. Впрочем, этот мотив не портит кино окончательно, а лишь утяжеляет его - хороший фильм, слава богу, испортить не так-то просто.
А как бы вы поступили,узнав от ребенка,что он видел мужскую пипиську,которая торчит вверх? После этого фильма у Вас останутся сложные чувства. Особенно, если Вы — родитель маленького ребенка. Особенно, если отец. Вы обязательно зададите себе вопрос, чтобы Вы сделали на месте героев этого фильма. И я очень не уверен, что Вы на него ответите.
А если Вы учитель трудов, физики, физкультуры или, не дай бог, пошли по стопам "усатого няня", то тягостные раздумия, особенно в свете текущих настроений и нового российского законотворчества, могут у Вас растянуться до окончания учебного года и ознаменоваться сменой профессии.
Режиссёр ленты, о которой пойдет речь, Томас Винтерберг, известен прежде всего как родоначальник экспериментального проекта "Догма 95" совместно с Ларсом фон Триером , согласно которому фильмы должны сниматься ручной камерой, в помещении с естественным светом, с «живым» звуком и без спецэффектов.
Его первый фильм снятый в данной парадигме, "Торжество", был горячо принят кинокритиками и получил специальный приз жюри на Каннах Новая картина датского режиссера также сразу стала фаворитом Каннского Кинофестиваля и также не осталась без призов.
Однако в "Охоте" Винтерберг уже не экспериментирует с форматом, но ставит опыт над современным обществом и, буквально-таки, препарирует его. Датская кинолента повествует о событии из разряда "не пожелаю и врагу" — об обвинении в педофилии. Причём заведомо невиновного человека. Жизнь главного героя, воспитателя в детском саду Лукаса, и до того была не очень простой, но "с перспективами". После обвинения же, буквально за какие-то сутки судьба человека рушится до основания — городок маленький, а нравы суровые.
И не спасает даже то, что следствие признает обвинение несостоятельным. Герой проходит через все круги ада и к чести своей, находясь на границе не только жизни и смерти, но и здравости рассудка, всё-таки находит способ вернуться к прежней жизни.
Я раскрываю сюжет, ибо ничего детективного в этом фильме нет. Наоборот, режиссёр сразу и бесповоротно заявляет о невиновности главного героя — и в трейлере, и в интервью. Интерес как раз в другом — наблюдать, как проживают драму все персонажи фильма и следить за собственными чувствами, обнаруживая в себе окромя ярости и безысходности, ещё и полный букет иррациональных страхов.
Фильм можно было бы представить этакой "пощёчиной общественному вкусу", если бы тема не была такой болезненной или если бы автор знал, как поступать в подобных случаях. Но, очевидно, что и для автора — это тема не проповеди, но исследования. Исследования многогранного. Вскрывается практически базис европейской цивилизации — христианская этика умноженная на право и психоанализ.
Главного героя можно смело назвать если и не образцовым христианином, то лучшим мира сего — кроток, смиренен, дружелюбен, трудолюбив, ходит в церковь и верит, что "люди сами по себе хороши". Именно это его и губит. Не в состоянии ни объясниться, ни дать отпор, чересчур цивилизованный Лукас быстро становится объектом нападок, а потом и нападений.
Во второй раз я просто встретил его, уже хорошо зная, с каким демоном мне предстоит столкнуться, и твердо решил заранее ему противостоять. Ведь фильм, ставящий правдивый эксперимент, не обошел той правды, что приходит фаза, когда испытуемый может только ползать и мочиться под себя, а иных — и тут не будет никакого спойлера, коль скоро мы столковались, что эксперимент удался и был честным, — алкоголь в неограниченных подходах элементарно вгоняет в гроб.
Во второй раз только хотелось четче проследить, где у меня как у зрителя находятся те точки воздействия, как у крыс Лабори, на которые фильм жмет, вызывая желание опрокинуть в себя бутылку. Впрочем, ничего нового этот второй просмотр не открыл, только уточнил впечатление от первого: как и во всяком произведении, что бьет в цель, дело в очень точно отобранных состояниях атмосферы. Погода, время суток, угол садящегося солнца — все эти факторы воздействия Винтерберг в каждой сцене собирает в тот необходимый узел, что дает исчерпывающую картину запускающего механизма выпивки или узнаваемую фазу опьянения.
Когда физрук делает глоток из термоса — и на секунду солнце бьет ему ровно в темя, проливаясь радужными разводами в камеру.
Когда после триумфа своих учеников наши друзья бредут в стелющемся под ноги закатном медовом солнечном ковре, сигнализирующем об отдыхе после трудного и принесшего искомый успех дня. Чего в такой момент хочется? Когда в равнодушном белом свете ранней зимы за окном в логово психолога заглядывает его красавица-жена невероятная красавица-актриса Хелена Рейнгорд Нойман с вопросом «Пьете уже?
Ну как тут не напиться? Единственно правильный свет пойман в каждой сцене. И здесь это особенно волшебно, потому что Винтерберг, снимавший в недавнее время разные фильмы предыдущим была панъевропейская ретрокатастрофа «Курск» о мурманской подводной лодке , в «Друке» вернулся к заповедям «Догмы».
Они призывали: никаких осветительных приборов, только ручная камера, не декорации строятся для съемок, а съемки проводятся в естественных декорациях. В герметичном семейном скандале «Торжества» соблюсти это и передать атмосферу было просто. Но «Еще по одной» — фильм, который меняет десяток мест действия, времен дня и времен года.
И каждый схваченный в нем миг безукоризненно точен, каждый — тот самый идеальный момент, который так напрасно искала и культивировала героиня «Тошноты» Сартра. Хотя приз в Сан-Себастьяне получили все четыре исполнителя, но двое — психолог и учитель пения — работают хоть и на точно угаданных фактурах, но пребывающих в статике, неизменных, а третий — спутник Винтерберга со времен «Торжества» Томас Бо Ларсен — в роли физрука имеет свое драматическое преображение, но проводит его по Станиславскому.
Миккельсен же играет за пределами традиционного драматического искусства. Его состояния сменяются с той же естественностью и непредсказуемостью, как солнце в кадрах, которое, с виду неизменное, вдруг так меняет свой угол, что преображается все состояние сцены.
В описанном выше эпизоде в ресторане он поначалу со своими архаичными чертами выглядит как черепаха, подслеповато щурится, готовый в любой момент убраться в свой панцирь. Но вот первая рюмка водки — и еще до, собственно, слез глаз уже наполняет та слеза, которую Гессе и называл «взглядом пробужденного»: он внезапно видит, что мир, так привычный ему 20 лет назад и так крепко забытый, никуда не девался, был здесь, и все эти 20 лет он смотрел на него, но не видел.
Вот отчего на самом деле он плачет в той сцене. Интересно, что это возвращение Винтерберга к истокам в его случае — догматике «Догмы» совпадает с магистральным направлением авторского кино последних двух лет. Начавшийся с искреннего объяснения Альмодовара в фильме «Боль и слава» того, почему он лажал долгие годы, и с возвращения Тарантино в тот самый его любимый момент киноистории, который он хотел бы переписать и переписал в «Однажды в Голливуде», он продолжился возвращением в Канаду к полудомашнему кино Ксавье Долана в «Матиасе и Максиме» и к собственной юности, человеческой и кинематографической, Франсуа Озона в «Лете го».
Есть и другие примеры. Процесс этот неслучаен. Нынешний виток развития общества характеризует настройка на крайний индивидуализм, когда каждый разгребает завалы наносных ожиданий, представлений, амбиций, отбрасывает ярлыки и ограничения, возвращаясь к своему подлинному «я».
Поначалу этот процесс принимал несколько агрессивные формы — как, впрочем, и манифест «Догмы», призывавший отвергнуть киноязык, чтобы «очистить», «ниспровергнуть» и так далее. Но вот шли, как в «Друке», осень, зима, весна. Восторжествовала цифра. Непричесанный лук и ручную камеру мы наблюдаем во всяком видеоматериале — от онлайн-встреч с близкими по скайпу и вотсапу до самой что ни на есть студийной голливудской продукции.
То, что выросло из протеста, стало естественным и неопровержимым, просто данностью. Злые датчане, оказывается, были не злыми, просто немного пророками, увидели дальше, чем мы тогда. Их установки, их принципы взяли и разлились по всей кровеносной системе кинематографа: они били кино по голове, чтоб выбить из него желание понравиться, приукрасить, а теперь кино просто так дышит, фиксируя ту красоту и те уродства, на какие богата вселенная.
Что ж удивляться, что именно сейчас давние принципы взъерошенной молодости позволили Винтербергу показать не семейный скандал, как тогда, а все богатство мира.
Мира настолько упоительного, что нет никакой возможности за это не выпить. Что если человеку с самого рождения не хватает чуточку алкоголя в крови?! Так, во всяком случае, по словам одного из героев нового фильма Томаса Винтерберга «Ещё по одной» считает норвежский психиатр Финн Скэрдеруд.
Алкоголь помогает человеку стать более раскрепощенным, радостным и дает возможность насладиться всеми прелестями жизни. Это не значит, что нужно бухать, как чёрт, необходимо лишь выпивать по несколько бокалов в день и поддерживать в крови те самые магические 0,5 промилле. Причем исключительно в будни и в рабочее время. Эта картина не столько о пьянстве, сколько о кризисе среднего возраста и потухшем взгляде наших преподавателей. Неслучайно, что именно учителя, образцы для подражания, проводники в мир знания, да и самой жизни, оказываются на первом плане.
Так уж сложилось, что алкоголь — часть нашей жизни. И как каждый из нас справляется с этим по-своему, так и героям фильма придется пройти разные стадии алкогольного опьянения и по-разному из них выйти. Ну, а тонкий юмор с прекрасной актерской игрой алкогольного квартета во главе со звездой паневропейского кинематографа Мадсом Миккельсеном, да уморительные вставки кадров хроники с известными политиками, заложившими за воротник, должны растрогать и закоренелого трезвенника и ярого поборника здорового образа жизни.
С виду простой, но удивительно точный, правдивый фильм без ненужного морализаторства. Прекрасные актеры, Винтерберг снял один из лучших своих фильмов. Это вышка. Будете смеяться, плакаться, грустить, а в конце улыбаться.
Просто посмотрите. Кажется, это переработка багажа Аронофски: от морализаторского сюжета в «Реквиеме по мечте» молодые наркоманы, а тут алкоголики среднего возраста, и мораль тоньше до визуальных образов финальное па героя а-ля крестообразный полет Микки Рурка, которым завершился «Рестлер». Чего только не придумают обеспеченные и изнывающие от безделья мужчины. Хотя сначала была мысль рассмотреть идею фильма с точки зрения парадигмы актуального ныне "мужского одиночества в жестоком феминистическом мире" Но, в итоге, не получается.
Для российского обывателя условия жизни датских школьных учителей - запредельно оранжерейные.
Им не хватает драйва. Вот они и начали выпивать, чтобы директриса и жены "поругали их за хулиганство".
